Украинцы часто обижаются на Европу, что та порой очень вяло поддерживает Украину в этой казалось бы абсолютно ясной ситуации.

Ну, во-первых, большинство украинцев как жили, так и живут, с чего бы европейцам больше думать о наших проблемах, чем нам самим?

Во-вторых, такова особенность людей – их волнуют свои проблемы, своей улицы, своего города, своей страны. Вот часто мы задумывались о геноциде, например в Африке?

Ну, а в третьих, европейцы густо населяя относительно небольшую площадь, привыкли к конфликтам между соседями, особенно на тему территорий.

Для многих в Европе, война между РФ и Украиной, выглядит как привычный территориальный спор между русскими и “бывшими русскими”.

Такая позиция свойственна всем, не только европейцам. Много ли мы знаем о территориальных конфликтах в самой Европе? Ну, вспомнят Кипр и северный Кипр, кто-то вспомнит Эльзац, ну пожалуй и все.

В качестве примера хочу, привести вчерашнее (29 июня – Ред.) знаковое событие. Арбитраж в Гааге поставил точку в многолетнем споре (с 1991 года) между Хорватией и Словенией за часть Адриатического моря, а именно за ту часть Пиранского залива, которая перекрывала свободный выход кораблей из словенских территориальных в нейтральные воды.

История эта непростая, со множеством этапов, но нам она практически неизвестна. Почти “один народ” делят какую-то часть залива, ну что там может быть интересного? Сами разберутся, соседи ведь, славяне…

Однако за много лет не разобрались. А значение этой небольшой водной площади экономически огромное. Дело в том, что во время войны в Югославии стал развиваться словенский порт Копер, который до войны не был никому особо интересен, ведь рядом мощная Риека и итальянский Триест. Однако в войну он оказался самым удобным для экспедирования военных грузов международных военных сил.

Расширив инфраструктуру, Копер стал привлекательным и для торговых судов, а также, пожалуй, самым крупным портом для европейских автопроизводителей. После окончания войны и восстановления экономики Хорватия недобро наблюдала за проплывающими по ее территориальным водам судами на разгрузку в Копер. При этом Риека была явно недозагруженна. Проплывали деньги. За проход по водам Хорватии с кораблей стали требовать большую оплату. Так назрел конфликт.

Однако появился шанс на примирение – Хорватия захотела вступить в Евросоюз. А для этого требуется единогласное согласие всех членов ЕС и конечно Словении, так как к тому времени она была уже членом ЕС, вступив туда первой из стран восточной Европы.

Хорватам пришлось договариваться, вступление в ЕС для них было важнее территориального спора.

Словения проголосовала за Хорватию и та получила статус кандидата, а потом и члена ЕС.

Однако сразу же после этого, в 2015 году, Хорватия вышла из договора об арбитраже, обвинив Словению в грубом нарушении судебного процесса. Причиной стало обнародование аудиозаписей разговоров между членом арбитражного суда от Словении и представителем МИД Словении. Они обсуждали, как повлиять на решение суда в пользу своей страны.

Ситуация стала накаляться, Хорватия выставила пограничные корабли и торговым судам, следующим для разгрузки в порт Копер, приходилось заходить в территориальные воды Хорватии или Италии и соответственно платить, привлекательность порта стала катастрофически падать.

Вчера Арбитражный суд в Гааге отдал Словении около 75% вод Пиранского залива, как того и просила Любляна, и Словения получила свободный выход в море. На рисунке от точек B и T5 вся водная площадь до берега принадлежала Хорватии, гранича с итальянскими водами, теперь тут есть коридор для прохода судов в открытое море (синий цвет).

Вчера же Хорватия заявила, что не признает решение Арбитражного суда в Гааге, хотя Европейская комиссия в 2015 году заявила, что “не существует альтернативы процедуре арбитража” в вопросе спорных пограничных вод.

Чем закончится эта история пока непонятно. Хорваты воевали и победили в войне, наверное единственные кому удалось достичь своих целей в войнах новейшей истории. Так просто они не сдадутся. Конечно вряд ли дойдет до открытого конфликта, но наша история показывает, что воевать теперь можно и гибридно.

Одна надежда на цивилизованность европейских народов, пусть и недавно вступивших в ЕС.