Грамотные люди давно удивляются, почему эта национальность обозначена — в отличие от абсолютно всех остальных! — прилагательным, а не существительным, как у украинцев,белорусов, поляков, латышей, англичан, немцев, итальянцев, французов, испанцев, турок, таджиков, китайцев, японцев, чукчей и прочих нормальных народов. Причём — на языке самого национального носителя, а не на каком-нибудь монголо-татарском!

Расскажу в этой связи старый советский еврейский анекдот (не потому что от евреев, а потому что о евреях). [Государственный секретарь США и советник по национальной безопасности 70-х, еврей немецкого происхождения] Генри Киссинджер спрашивает у [советского телеобозревателя-американиста, еврея (да, случались и такие чудеса — исконно своих не хватало: надо было правильно на их, русских, языке строить предложения, да и по-английски беседовать с Президентом США)] Валентина Зорина: —Кто Вы по национальности? —Русский,— правильно ответил, потупив еврейские очи долу, Валентин Сергеевич, который не хотел потерять такую замечательную работу. —А я — американский!— весело ответил Киссинджер [что означало: мы оба евреи, но ты не можешь сказать открыто] — так славно была обыграна национальность-прилагательное. В этом, между прочим, есть глубокий смысл: русский — само по себе не национальность и даже не обозначение смеси чухонцев и татар, слегка впоследствии ославяненной не без участия греков, болгар и славянствующих евреев. Это — имперско-приспособленческий образ мысли, мерзопакостный рабско-шовинистический “гаечный” способ существования, поганая ментальность маленьких людей при большой машине, любящих доброго и строгого царя — то есть нечто ПРИЛАГАемое в качестве прилагательного к собственно национальности, возможно — уже и забытой. Русский чудь, русский вепс, русский пермяк, русский самоед, русский бурят, русский еврей (богоносец-богоизбранный)…

И не просто прилагательное, а украденное у Киевской Руси вместе с её языком.

В Украине же русских нет. По крайней мере, на неоккупированных территориях. Есть русскоязычные (еще точнее — КИЕВСКОрусскоязычные), но никак не прилагательно-русские. Русских украинцев не существует: мы не рабы и не шовинисты. Мы не гаечки-шурупчики большой машины, а люди. В отличие от нелюдей — на людей не нападающие и свою ментальность принудительно не экспортирующие.

Этого не нужно стесняться, это не стыдно, это нужно помнить, это обязательная часть нашего самосознания.

Вспоминаю юношескую — почти детскую — поездку на курорт в Литву. Естественно, еще при СССР.

О советской оккупации тогда там громко не говорили, хотя имели в виду ее постоянно, что просто ощущалось в воздухе. В отношении, в том, как смотрели, даже, если угодно, в демонстративной вежливости.

С учетом такого местного самосознания — и сама оккупация была во всех “Республиках Советской Прибалтики” достаточно мягкой: великолепное снабжение, почти полное отсутствие принудительной русификации (все говорили на своем языке, по-русски же — с явной неохотой и акцентом), маленькая численность “равноправных” республик обеспечивала там прекрасные показатели НА ДУШУ НАСЕЛЕНИЯ: по числу театров, университетов, народных артистов, академиков, депутатов и пр., военные кучковались отдельно, не дразня людей своим присутствием, и даже местные ЦК Компартий отстаивали “своих”, располагаясь при этом в показательно не самых престижных зданиях столиц (аналогично тому, как явно непрестижный совсем маленький Бонн под Кельном демонстрировал миру временность такой столицы ФРГ).

Советская Власть открыто подлизывалась во избежание конфликтов и пыталась откупиться поставками — как от других соцстран, формально чуть более независимых. Но помогало это не очень, и однажды я наткнулся на протест местного парня против оккупации, обращенный в мой русскоязычный адрес (литовский вариант московского “Понаехали!”, но не гордо-имперский, а воинственно-освободительный).

Я не был готов к такому и отреагировал максимально искренне: Это я — оккупант? Я — еврей с Украины, из Харькова. Хiба Ви бачили таких окупантiв?

Неожиданно парень протянул мне руку и сказал: И МЫ ТОЖЕ. Я не сразу понял: тоже евреи из Харькова?; потом дошло: тоже жертвы. Как-то сами выступили слезы — не от обиды, до этого еще было далеко, просто катарсис, так я стал интернационалистом в истинном понимании этого изуродованного слова.

Мы не русские. Хоть и говорим на их языке. Украденном у будущей Украины. И еще мы не московские. В отличие от завезенных на их богоносецский марафон крестноходцев от московского патриархата. И что им в Москве не патриархуется? Зачем эти имперские гастроли? Это же как если бы было подобное шествие в 1942-м от берлинского патриархата! Почему эта вредительская антиукраинская гидра до сих пор не запрещена? Законопроект же есть, почему не поставлен на голосование, кого испугались?

Нас с ними ничего не объединяет — кроме украденного ими языка. Мы не они, они не мы, мы не немы, а они немы, хоть и поют написанные им песнопения. Что они несут Украине? Только дискредитацию Христианства, дискредитацию Великой Православной Идеи. Солнце-то не в ответе за немытые окна, но как же долго это объяснять.

К Христианству эти кирилловцы имеют такое же отношение, как и их Москва к Киевской Руси или Руси вообще, то есть никакого. И название страны, и язык, и религия — все ими украдено и загажено, прилагаясь, как и их самоидентифицирующее прилагательное, к их исконному и настоящему — рабству. Рабству холуев, которых батюшка-хан-царь посылает на убой, регулярно натыкаясь на те же грабли, посылает убивать и грабить, возвращаясь в цинке.

ОК, циникам — цинк, но это ИХ беда, а не наша.

Мы к ним не прилагаемся.