Российско-грузинская война, которая началась 8 августа 2008 года и длилась пять дней, позволила РФ укрепить свои позиции на постсоветском пространстве, отработать стратегию вооруженной аннексии территорий соседних государств и блокировать их интеграцию в НАТО. Какие уроки из этого конфликта может вынести Украина?

Сначала конфликт на Южном Кавказе шел между грузинскими войсками и подразделениями Южной Осетии, а 8 августа 2008 года в этот конфликт вмешалась 58 российская армия. Именно это и повлекло государственный конфликт между Россией и Грузией, который длился пять дней. С точки зрения количества жертв, этот конфликт не подпадает под категорию войны, потому что война предполагает, что количество жертв превышает 1000 человек. Однако этот конфликт имел серьезные геополитические последствия – остановил попытку Украины и Грузии вступить в НАТО в 2008 году, потому что из-за боязни агрессивной реакции России страны-члены Альянса решили не предоставлять этим двум государствам План действий по членству в НАТО (ПДЧ).

Также этот конфликт во многом был обусловлен тем, что Россия исчерпала экономические, политические и другие рычаги давления на Грузию, поэтому военная сила оставалась последним инструментом, который позволил бы сменить политическое руководство тогдашней Грузии и ее внешнеполитический вектор, который был направлен на интеграцию в ЕС и НАТО.

Несмотря на то, что сейчас конфликт заморожен, там происходят некоторые процессы, хотя о них мало говорят в западных СМИ. В частности, в июле южноосетинские пограничники вместе с российскими войсками в очередной раз подвинули колючую проволоку вдоль линии разграничения в сторону грузинской территории. Во время последнего визита президента Украины Петра Порошенко он посетил этот участок границы. Приглашение президента Украины на линию разграничения свидетельствует о попытках грузинской стороны привлечь внимание к тому, что там не все спокойно, хотя и не стреляют.

Девятая годовщина конфликта дает повод проанализировать что общего и отличного между Южной Осетией, Абхазией и Донбассом. Первая общая черта – эти конфликты могли не состояться, если бы не было благоприятного географического положения этих сепаратистских регионов, поскольку все эти территории имели прямую границу с Россией, что давало последней возможность оказывать военную и финансовую помощь сепаратистским образованиям. Вторая общая черта – эти регионы прямо или косвенно контролируются Россией, там находятся российские войска. В официальном статусе или в неофициальном. Третья общая черта – конфликты были спровоцированы тем, что Грузия и Украина стремились сблизиться с ЕС и НАТО. В 2008 году конфликт был спровоцирован тем, что Грузия активно пыталась добиться предоставления ПДЧ, а конфликт на Донбассе стал реакцией России на намерение Украины подписать Соглашение об ассоциации с ЕС. Стоит отметить, что конфликты в Южной Осетии и Абхазии возникли еще в начале 90-х годов, а в 2008 году произошла их эскалация. Конфликт на Донбассе является относительно новым. Четвертая общая черта – в этих конфликтах есть ответственность Украины и Грузии. Если говорить о Грузии, то это было спровоцировано ошибками грузинского руководства в начале 90-х годов, которые взбодрили осетинский и абхазский сепаратизм. В Украине ситуацию на Донбассе спровоцировал ряд бессмысленных шагов многих политиков, которые провоцировали языковые, региональные и политические разногласия, которые в 2014 году внесли негативный вклад в разжигание конфликта.

Несмотря на общие черты, ситуации в Абхазии, Южной Осетии и на Донбассе сильно отличаются. Первое отличие – абхазский и осетинский конфликты пребывают в замороженном состоянии. Они являются классическими замороженными конфликтами, где после 2008 года не наблюдается насилия вдоль линии разграничения. Россия и Южная Осетия передвигают границу вглубь грузинской территории, но жертв среди военных и гражданских почти нет. В ситуации на Донбассе мы имеем конфликт низкой интенсивности, где почти ежедневно гибнут украинские военнослужащие и страдает гражданское население, поэтому ошибочно называть конфликт на Донбассе замороженным. Это горячий конфликт.

Второе отличие заключается в статусе этих территорий. Южная Осетия и Абхазия официально признаны как территории, оккупированные Россией, и РФ не отрицает факта присутствия там своих войск, потому что она в одностороннем порядке признала независимость этих сепаратистских образований. Такое решение дает ей возможность в одностороннем порядке легитимизировать свое присутствие. На Донбассе Россия всячески отрицает свое присутствие и уверяет, что “ихтамнет”, поэтому со стороны международного сообщества ОРДЛО не считается территорией, оккупированной Россией. Скорее речь идет о неподконтрольной территории.

Третье отличие заключается в том, что абхазский и южноосетинский конфликты являются типичными этническими конфликтами. Там были этнические противоречия, которые вылились в конфликт в связи с благоприятными внутренними и внешними обстоятельствами. Относительно ситуации на Донбассе, то она в основном была искусственно спровоцирована в результате политических ошибок и идеологического противоречия. Были, конечно, противоречия между большинством населения Украины и населением Донбасса, но они имели экономический, региональный и геополитический характер. А лингвистические и этнические факторы играли второстепенную роль.

Четвертое отличие касается международных последствий. Россия не несла ответственности за свои действия против Грузии. Кстати, Грузия стала первой страной-жертвой российской агрессии после завершения холодной войны. Тогда оценка международного сообщества была неоднозначной. Многие возлагали ответственность за эти действия не только на Россию, но и на тогдашнее руководство Грузии во главе с Михеилом Саакашвили (президент Грузии в 2004-2007 и в 2008-2013 годах, – “Апостроф”). В результате конфликта на Россию не наложили никаких санкций, а Запад стал более сговорчивым в отношении РФ. Это обусловило переход от расширения НАТО в Восточной Европе к политике примирения с Россией. В ситуации с Украиной после аннексии Крыма и конфликта на Донбассе все совсем иначе. Россия несет ответственность, несмотря на то, что заявляет о своей непричастности к конфликту, в частности в форме санкций, которые периодически продолжаются и усиливаются. Также ситуация вокруг Донбасса спровоцировала кризис европейской безопасности, которая обусловила то, что Запад и Россия фактически находятся в наихудших отношениях со времен окончания холодной войны.

Пятое отличие – конфликт на Донбассе имеет собственный переговорный формат. Это Минский и Нормандский форматы. Это означает, что со стороны России есть интерес к урегулированию этого конфликта, хотя российская формула урегулирования связана с предоставлением особого статуса ОРДЛО и невыгодна для Украины по очевидным причинам. Когда идет речь о статусе Абхазии и Южной Осетии, то здесь нет никаких переговорных раундов, потому что Россия считает, что вопрос решен путем признания этих государственных образований. И никакого политического прогресса не наблюдается, несмотря на смену власти в Грузии.

Из российско-грузинского конфликта Украина может вынести несколько важных уроков. Первый урок – военный путь решения конфликта может быть только в случае, когда сепаратистское образование не имеет внешней границы и не подпитывается со стороны внешних игроков. Это может быть на территории островного государства или внутри территории государства, а когда страна имеет неконтролируемый участок границы, то полагаться на военную силу для возвращения этой территории под свою юрисдикцию крайне рискованно. Это продемонстрировали как Грузия в 2008 году, так и Украина в 2014 году.

Второй урок – путем применения вооруженной силы Россия не смогла достичь своей цели в Грузии и Украине в полной мере. России удалось препятствовать потенциальному вступлению Украины и Грузии в НАТО, но сменить политические режимы и внешнеполитическую ориентацию этих государств России не удалось.

Третий урок – применение мягкой силы не гарантирует, что население, которое живет на подконтрольной территории, изменит свою позицию. Грузинская власть сделала ряд медицинских, административных и других услуг населению, которое проживает на территории Абхазии и Южной Осетии, но это не изменило их отношения к Грузии. Это же касается населения, которое проживает на неподконтрольных территориях Донбасса. Хотя в случае с Донбассом больше шансов, поскольку конфликт более идеологический, чем этнический. Как показывает опыт Грузии за 25 лет, в Абхазии и Южной Осетии выросло целое поколение, которое не ассоциирует себя с грузинской государственностью. В Украине со временем мы будем все больше и больше чувствовать пропасть между населением контролируемых и неконтролируемых территорий Донбасса, если не будет прогресса в урегулировании конфликта.

Четвертый урок, который является наиболее важным для Украины – наличие неурегулированного конфликта не является препятствием для реформ или построения эффективных государственных институтов и формирования благоприятной бизнес-среды. Иначе говоря, для построения привлекательной модели государственности. И Грузия в этом смысле – показательная витрина реформ для Украины.